Неточные совпадения
Когда старик опять встал, помолился и
лег тут же под кустом, положив себе под изголовье
травы, Левин сделал то же и, несмотря
на липких, упорных
на солнце мух и козявок, щекотавших его потное лицо и тело, заснул тотчас же и проснулся, только когда солнце зашло
на другую сторону куста и стало доставать его.
Сергей Иванович любил
лечь в
траву на солнце и лежать так, жарясь, и лениво болтать.
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше, сошел с дороги в лес и сел в тени осин
на нескошенную
траву. Он снял с потной головы шляпу и
лег, облокотившись
на руку,
на сочную, лопушистую лесную
траву.
Ну, Сонюшка, тебе покой я дам:
Бывают странны сны, а наяву страннее;
Искала ты себе
травы,
На друга набрела скорее;
Повыкинь вздор из головы;
Где чудеса, там мало складу. —
Поди-ка,
ляг, усни опять.
Там,
на траве,
на ковре
легли бы!
Вся
трава была мокрая от снега, и
лечь на нее было нельзя.
Оказалось, что в бреду я провалялся более 12 часов. Дерсу за это время не
ложился спать и ухаживал за мною. Он клал мне
на голову мокрую тряпку, а ноги грел у костра. Я попросил пить. Дерсу подал мне отвар какой-то
травы противного сладковатого вкуса. Дерсу настаивал, чтобы я выпил его как можно больше. Затем мы
легли спать вместе и, покрывшись одной палаткой, оба уснули.
Я добрался до сеновала и
лег на только что скошенную, но уже почти высохшую
траву.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде
травы не было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они
легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
Взошла луна. Ясная ночь глядела с неба
на землю. Свет месяца пробирался в глубину темного леса и
ложился по сухой
траве длинными полосами.
На земле,
на небе и всюду кругом было спокойно, и ничто не предвещало непогоды. Сидя у огня, мы попивали горячий чай и подтрунивали над гольдом.
В 11 часов утра мы сделали большой привал около реки Люганки. После обеда люди
легли отдыхать, а я пошел побродить по берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только
траву и болото. Далеко
на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
Выбрав луговину, около которой слышны перепелиные бои и
на которой
трава повыше или, что еще лучше, растут небольшие кустики дикого персика или чилизника, охотник бережно расстилает по их верхушкам свою сеть, а сам
ложится возле одного ее края.
Последнее происходит, по моему мнению, от того, что в
траве виден только верх белеющей шерсти, которую заяц, обыкновенно сжимаясь в комок
на логове, всегда приподнимает: если целить именно в ту крайнюю черту белизны, которая граничит с воздухом, то заряд
ляжет высоко, и случается иногда (случалось и со мною), что дробь выдерет белый пух и осыплет им полукруг около логова, а заяц Убежит.
Человек сорок крестьян косили, выстроясь в одну линию, как по нитке: ярко блестя
на солнце, взлетали косы, и стройными рядами
ложилась срезанная густая
трава.
Утомившись, он очень любил
лечь где-нибудь
на траве вверх лицом и смотреть
на небо.
Старик и мальчик
легли рядом
на траве, подмостив под головы свои старые пиджаки. Над их головами шумела темная листва корявых, раскидистых дубов. Сквозь нее синело чистое голубое небо. Ручей, сбегавший с камня
на камень, журчал так однообразно и так вкрадчиво, точно завораживал кого-то своим усыпительным лепетом. Дедушка некоторое время ворочался, кряхтел и говорил что-то, но Сергею казалось, что голос его звучит из какой-то мягкой и сонной дали, а слова были непонятны, как в сказке.
— Н-да, братец ты мой, ничего не поделаешь… Сказано: в поте лица твоего, — продолжал наставительно Лодыжкин. — Положим, у тебя, примерно сказать, не лицо, а морда, а все-таки… Ну, пошел, пошел вперед, нечего под ногами вертеться… А я, Сережа, признаться сказать, люблю, когда эта самая теплынь. Орган вот только мешает, а то, кабы не работа,
лег бы где-нибудь
на траве, в тени, пузом, значит, вверх, и полеживай себе. Для наших старых костей это самое солнце — первая вещь.
Они
легли рядом
на траву ногами к голове и потом зацепили друг друга ногой в ногу; секрет борьбы заключался в том, чтобы давить скрюченной ногой ногу противника до тех пор, пока тот не встанет
на голову.
Он усадил ее
на траву, нарвал цветов и кинул ей; она перестала плакать и тихо перебирала растения, что-то говорила, обращаясь к золотистым лютикам, и подносила к губам синие колокольчики. Я тоже присмирел и
лег рядом с Валеком около девочки.
Ромашов упал перед ней
на траву, почти
лег, обнял ее ноги и стал целовать ее колени долгими, крепкими поцелуями.
Она опустилась
на траву и стала поправлять обеими руками волосы
на затылке. Ромашов
лег около ее ног, и так как почва
на этом месте заметно опускалась вниз, то он, глядя
на нее, видел только нежные и неясные очертания ее шеи и подбородка.
Он почти не спит;
ложится поздно, встает с зарей (по вечерней и утренней заре косить
траву спорее) и спешит
на работу.
Открытая дверь подергивалась от ветра
на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые березы с оголенными белыми ветвями, кусты и
трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились
на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней; из липовой аллеи, вертясь и обгоняя друг друга, летели желтые круглые листья и, промокая,
ложились на мокрую дорогу и
на мокрую темно-зеленую отаву луга.
Там я
ложился в тени
на траве и читал, изредка отрывая глаза от книги, чтобы взглянуть
на лиловатую в тени поверхность реки, начинающую колыхаться от утреннего ветра,
на поле желтеющей ржи
на том берегу,
на светло-красный утренний свет лучей, ниже и ниже окрашивающий белые стволы берез, которые, прячась одна за другую, уходили от меня в даль чистого леса, и наслаждался сознанием в себе точно такой же свежей, молодой силы жизни, какой везде кругом меня дышала природа.
Я поднялся в город, вышел в поле. Было полнолуние, по небу плыли тяжелые облака, стирая с земли черными тенями мою тень. Обойдя город полем, я пришел к Волге,
на Откос,
лег там
на пыльную
траву и долго смотрел за реку, в луга,
на эту неподвижную землю. Через Волгу медленно тащились тени облаков; перевалив в луга, они становятся светлее, точно омылись водою реки. Все вокруг полуспит, все так приглушено, все движется как-то неохотно, по тяжкой необходимости, а не по пламенной любви к движению, к жизни.
Представлял себе груди её, спелые плоды, призванные питать новую жизнь, и вспоминал розовые соски Палагиных грудей, жалобно поднятые вверх, точно просившие детских уст. Потом эти чувства темнели, становились тяжелей, он сжимал кулаки, шёл быстрее, обливаясь потом, и
ложился где-нибудь у дороги
на пыльную
траву усталый, задыхающийся.
Марьяна, пообедав, подложила быкам
травы, свернула свой бешмет под головы и
легла под арбой
на примятую сочную
траву.
На ней была одна красная сорочка, то есть шелковый платок
на голове, и голубая полинялая ситцевая рубаха; но ей было невыносимо жарко. Лицо ее горело, ноги не находили места, глаза были подернуты влагой сна и усталости; губы невольно открывались, и грудь дышала тяжело и высоко.
— Вот как сазан попался! — сказал один из собравшихся кружком казаков, в то время как вытащенное из каюка чеченское тело, приминая
траву,
легло на берег.
Итак, главнейшее правило состоит в том, чтобы соображаться с временами года и состоянием погоды:
на дворе тепло, ясно и тихо — рыба гуляет везде, даже по самым мелким местам (особенно вечером), следовательно там и надобно ее удить; наступает ненастье, особенно ветер — рыба бросается в
траву, прячется под берегами и кустами: должно искать ее там; наступает сильный холод — рыба становится
на станы, то есть разделяется по породам, собирается стаями и
ложится на дно в местах глубоких: надобно преследовать ее и там и удить очень глубоко.
Долинский бросил
на траву свое пальто, Даша
легла на нем и стала глядеть в сапфирное небо.
В ту ночь был первый ранний заморозок, и всюду, куда пал иней, —
на огорожу,
на доску, забытую среди помертвевшей садовой
травы,
на крышу дальнего сарая —
лег нежный розовый отсвет, словно сами светились припущенные снегом предметы.
Нам негде было укрыться. Вот стало темно, и шелест
травы зазвучал громче, испуганно. Грянул гром — и тучи дрогнули, охваченные синим огнём. Крупный дождь полился ручьями, и один за другим удары грома начали непрерывно рокотать в пустынной степи.
Трава, сгибаемая ударами ветра и дождя,
ложилась на землю. Всё дрожало, волновалось.
Погода стояла великолепная, как это бывает только в конце июля
на Урале; солнце весело золотило верхушки деревьев и
ложилось по
траве золотыми колеблющимися пятнами.
Я бы изобразил, как спит весь Миргород; как неподвижно глядят
на него бесчисленные звезды; как видимая тишина оглашается близким и далеким лаем собак; как мимо их несется влюбленный пономарь и перелазит через плетень с рыцарскою бесстрашностию; как белые стены домов, охваченные лунным светом, становятся белее, осеняющие их деревья темнее, тень от дерев
ложится чернее, цветы и умолкнувшая
трава душистее, и сверчки, неугомонные рыцари ночи, дружно со всех углов заводят свои трескучие песни.
Молодые деревья росли очень тесно, ничей топор еще не коснулся до их стройных стволов; негустая, но почти сплошная тень
ложилась от мелких листьев
на мягкую и тонкую
траву, всю испещренную золотыми головками куриной слепоты, белыми точками лесных колокольчиков и малиновыми крестиками гвоздики.
От камня до самого низа шел ровный, отлогий скат, покрытый мягкою зеленою
травой, которую хотелось рукой потрогать или полежать
на ней. Саша
легла и скатилась вниз. Мотька с серьезным, строгим лицом, отдуваясь, тоже
легла и скатилась, и при этом у нее рубаха задралась до плеч.
Он умылся, поглядел еще раз крутом, взошел
на насыпь и, выбрав место, где солнце уже высушило капли росы,
лег в
траву.
Потом розовые лучи разлились по небу с восточной стороны и, смешавшись с сумерками, заиграли
на зубцах частокола. Это розовое сияние упало вниз
на землю, где прежде лежала густая тень, мягко
легло на дерево колодца,
на прибитую росою пыль, заиграло в капельках
на траве и разливалось все обильнее и дальше.
Вечер был теплый.
Ложиться спать рано никому не хотелось. Брат Павлин нарубил дров для костра
на целую ночь и даже приготовил из
травы постель для брата Ираклия.
«Но только б мой букет был возле нее, — думал я, — только бы она о нем не забыла!» Я
лег неподалеку
на траву, положил под голову правую руку и закрыл глаза, будто меня одолевал сон.
В то же время, точно вскрикнуло что-то, — хрустнуло в средине дерева; мы налегли, и как будто заплакало, — затрещало в средине, и дерево свалилось. Оно разодралось у надруба и, покачиваясь,
легло сучьями и цветами
на траву. Подрожали ветки и цветы после падения и остановились.
Нигде не нашла девочка воды и от усталости
легла в поле
на траву и заснула.
Степан разостлал
на траве полсти, перекрестился и
лег, подложив под голову локоть.
Оно разодралось у надруба и, покачиваясь,
легло сучьями и цветами
на траву.
Николенька Иртеньев уходит по утрам к реке. «Там я
ложился в тени
на траве и глядел
на лиловатую в тени поверхность реки,
на поле желтеющей ржи
на том берегу,
на светло-красный утренний свет лучей и наслаждался сознанием в себе точно такой же свежей, молодой силы жизни, какою везде кругом меня дышала природа».
К сумеркам лодки наши дошли до гольдского селения Найхин, расположенного около самого устья Анюя.
На ночь мы устроились в туземной школе. После ужина казаки принесли свежей
травы. Мы
легли на полу с намерением соснуть, но комары никому не дали сомкнуть глаз до рассвета.
Это было претихое место, как раз идущее под стать моему настроению. Между тополями и темным забором была довольно глубокая заросшая
травою канава, в которую я юркнул, как хорь, — и, упав
на ее дно,
лег лицом ниц к земле и заплакал.
И старуха сама разрыдалась и махнула рукой, и тоже ослабела, и
легла на свой сундук. Обе они не заметили, как
на небе показались голубые пятна, разредились облака, как в саду по мокрой
траве осторожно скользнул первый луч, как повеселевшие воробьи запрыгали около луж, в которых отражались бегущие облака.
И генерал опустился
на траву,
лёг на спину и попробовал поднять раненую ногу.
Один из цыган (постарше). Слышали мы, что молодежь знатная пирует, так мы и дожидались у дверей… Кликнули — тут и есть, перед вашею милостью, как лист перед
травою. (Начинаются пляска и песни цыганские; раздаются возгласы пирующих: «Лихо! браво!» Резинкин любезничает с хорошенькой цыганкой и целует ее, потом
ложится на диван, склоняется головой
на подушку и засыпает.)